Например, Дуглас Локвуд описывает свое путешествие в Австралии, где он общался с аборигенами племени пинтуби ("поедатели ящериц"). Это было совсем недавно, в ХХ веке. Д. Локвуд пишет, что девочка двух-трех лет во время еды засовывала себе в рот то огромные куски лепешки, то кусочки мяса крошечной гуаны, которую она сама испекла в горячем песке. Ее младшая сводная сестра сидела рядом в грязи и расправлялась с банкой тушенки (из запасов экспедиции), вытаскивая мясо пальчиками. На бледующее утро Д. Локвуд осмотрел банку. Она была вылизана до блеска. Еще одно наблюдение Д. Локвуда: "Перед рассветом аборигены разожгли костер, чтобы он защитил их от холодных порывов юго-восточного ветра. При свете костра я увидел, как маленькая девочка, еще не умевшая как следует ходить, устроила для себя отдельный костерчик. Наклонив голову, она раздувала угли, чтобы огонь перекинулся на ветви и согрел ее. Она была без одежды и наверняка страдала от холода и все же не плакала. В лагере было трое маленьких детей, но мы ни разу не слышали их плача".

Я интересовалась этим вопросом - мне интересно, как устроен человек не только тот, который за соседним столом сидит, а вообще.

Когда мы делаем такие жесткие утверждения, употребляя слова вроде "все", "всегда" или "никогда", мы, скорее всего, попадем впросак.

Очень сложно представить, что другие общества могут быть устроены иначе, вразрез с нашими привычными представлениями. Просто в голове не укладывается, правда?  Президент России не может жениться на своей сестре, если он хочет остаться президентом. Дневнеегипетский фараон был обязан жениться на собственной сестре. И тот, и другой следуют законам устройства социума, и уверяю Вас, различия в восприятии мира одним и другим обществом гораздо больше, чем мы можем представить...

Современное понимание детства подразумевает качественное отличие ребенка от взрослого. Мы вроде бы понимаем: ребенок не есть маленький взрослый. Он - другой. Мы знаем и понимаем не только то, что ребенок играет в игры, но и то, что его игры - другие, не такие, как у взрослых. Ему даже одежду другую шьют. Специальную. И мы даже так и говорим: всё лучшее - детям!

А вот этнографы прекрасно знают, как мало памятников культуры, касающихся детства. Например, художественные изображения детей практически не встречаются в искусстве до 12 века. Впечатление такое, что дети вообще не интересовали художников как достойный объект! Даже в тех, не очень частных случаях, когда в археологических раскопках находят "игрушки", это обычно предметы культа, а не детские игрушки. А одежда? Специальной детской одежды не было! В средние века, как только ребенок вырастал из пеленок, его сразу же одевали в костюм, ничем не отличающийся от одежды взрослого соответствующего социального положения. А в России в крестьянских семьях практически до самой революции дети одевались точно так же, как взрослые.

Но это все лирика! Пример, который я привела, служит тому, чтобы показать: игра (моделирование) не является обязательным элементом обучения социальной модели поведения. Во многих обществах до сих пор дети сразу вступают во взрослую жизнь, не играя в нее. "Конвенция о правах ребенка", между прочим, принята в Юнеско только в 1989 г.

Собственно, все, что я хотела сказать - что функции игры, по моему скромному разумению, находятся несколько в другом измерении - за пределами социального обучения.  :nuts: